|
автор Неофит Москва, 2001 год
Оцените произведение Добавлен:
1.12.02 Архив
Клуба Молодых Графоманов |
Однажды автор предлагаемого творения озадачился вопросом: Сколько граней у граненого стакана? И так как в тот момент стакан находился у автора в руке, он не преминул незамедлително пересчитать их. Оказалось, что у граненого стакана ровно 14 граней. Из этого житейского наблюдения родилась поэма:
"Четырнадцать граней" поэма в тостах
|
|
Не лепо ль бяшет, господа. начати весть о нашей ломке, иначе как мои потомки о нас проведают тогда?
Им тоже мучиться в лицеях под гнетом менторов-зануд. В сиих растрепанных рацеях они обильно почерпнут.
И разберутся, может даже, кто прав из нас, кто виноват. А если жизнь их станет глаже, то я, ей Богу, буду рад.
Что я несу, меня ж не будет, я эстафету передам. Пускай история рассудит и все расставит по местам.
Мое же дело летописца все изложить потомков для. Итак, не буду торопиться, а начинаю издаля.
Придет пора, и в мир иной я отойду, забросив стило. Лишь неглубокая могила хранит все то, что было мной.
Я прожил столько, сколько смог, небось, уж чей-нибудь прапрадед. Возможно, кто-нибудь присядет на невысокий бугорок.
Разлив уверенно и ровно с собой прихваченный запас, не поминайте суесловно того, кто помер раньше вас.
Ведь я не Байрон, я другой. Под сенью старого погоста пускай звучат тирады тоста, а не унылый упокой…
Грань первая
Неразрешимая дилемма: не пить, иль снова пить вино. Ведь выпить лишку – не проблема, вот не нажраться – мудрено.
Душа, горячая не в меру, уж предвкушает: Счас взорвусь! Мне запалдло цедить мадеру, как битый предками француз.
Ему слабо махнуть красиво, лихим движением руки. Один бокал аперитива сосет весь вечер. Мужики,
Так пить нелепо и погано. Ты мне на стол поставь ведро. И дозу менее стакана не примет грешное нутро.
Я ж не француз, скажу вам просто, пока не выдохлось вино, что пить без повода и тоста и непотребно, и грешно.
Склоняю смысл короткой речи к тому, что повод под рукой. Ведь чем не повод наши встречи. Конечно повод. И какой!
Грань вторая
Пока не слышно прибауток, закуски высятся горой, так сократим же промежуток от первой рюмки до второй.
Наполним звонкие бокалы, мензурки, стопки, стаканы. Но просто выпить – это мало, мы поболтать еще должны.
И я традиций не нарушу и, как в седую старину, свою задрипанную душу аж на изнанку распахну.
Смотрите, вот она какая, кто говорит – нехороша, и блудодейка, и святая, простая русская душа.
Итак, без лишних проволочек нам должно души промочить. А как? Прочтите между строчек, не мне ж вас этому учить.
Грань третья
Когда Господь по мере силлепил людей из красной глины, всех изначально поделил на две различных половины.
Одни прекрасны, в них игривость и, как березоньки, стройны. Другие, где же справедливость, и кривоноги, и страшны.
С тех пор, едва начавши бриться. живем заветною мечтой: хотя б на миг соединиться с благословенной красотой.
Любимой киске, птичке, рыбке мы посвящает свой порыв. За мимолетные улыбки на все готовы. И схватив
одной рукой шашлык по-карски, другой стакан на двести грамм, мы гаркнем хором по-гусарски: За здесь присутствующих дам!
Грань четвертая
Один из главных корифеев, гроза ленивых школяров, служил профессор Менделеев в палате меры и весов.
И раз в неделю, не без блата, по понедельникам с утра он получал ректификата примерно литра полтора.
Почистить линзы в микроскопе, что громоздился на виду. Но мы ж не в чопорной Европе, чтоб тратить спирт на ерунду.
Замкнув притертые бутылки, чтоб не добрался лаборант, перебирал свои пробирки ученый малый, но педант.
А поутру, тряся с морозу заиндевевшей бородой, пил эликсир, разбавив дозу дистиллированной водой,
тугим нутром интеллигента ловя волнующий момент, имея цель эксперимента найти живительный процент.
А в наши дни известно четко, спроси любого дурака, всяк объяснит: должна быть водка никак не меньше сорока.
А лучше больше – будет злее, чтоб прояснилось в голове. Не зря товарищ Менделеев имеет памятник в Москве.
Он нам протягивает руку через минувшие года. Давайте выпьем за науку. Мы без науки – никуда!
Грань пятая
Учили нас, (по крайней меретого, кто ездил на метро), что секса нет в эСэСэСэРе, а есть любовь к Политбюро.
На отчего родятся дети ненарушимое табу нам вбили, кол теша на лбу, но все кончается на свете.
Когда, спасибо перестройке, всем стало все разрешено, герои русского кино вдруг очутились в мягкой койке.
И мы, слюнями исходя, им подражали, как умели, и, вроде, были все при деле, любовь до секса низведя.
Привыкнув к дамам в стиле ню (теперь подобное не внове), в душе тоскует по любови благополучный парвеню.
Нам недоступный уголок пусть остается в тайне женской. (Зачем я, Господи, не Блок, хотя б Андрюша Вознесенский!..)
Чу, слышу звон бокалов вновь, поставим точку после текста. И выпьем просто за любовь, но все равно с оттенком секса!
Грань шестая
Как обходились лет за триставо времена Карамзина, ведь даже славный день танкиста стаканом доброго вина
не отмечали, бедолаги, живя невежества среди, хоть и тогда по части браги мы были многих впереди.
Да, нелегко живалось встарь, недаром брат вставал на брата, им был неведом календарь от гос-полит-просвет-издата.
Неужто мы с тобою, зема, пропустим хоть одну из дат. И за работников химпрома не вмажем двести пятьдесят.
Я ж не беспамятная чурка, кому страна не дорога, и не обижу металлурга, артиллериста, рыбака.
А уж в канун Восьмого Марта вся содрогается земля, когда синхроннно и азартно звенят каскады хрусталя.
И в этот день, по крайней мере, я всех вас, женщины люблю. Сам распахну тугие двери и даже место уступлю.
Ах, Март, повеса и проказник, обалдевают мужики. Как хорошо, что этот праздник изобрели большевики!
Грань седьмая
Наш мир подлунный прост, как творог, в нем все не ново, все старо. Когда нам несколько за сорок, пихают бесы под ребро.
Не совладать с настырным бесом, натуру не перебороть. И мы косимся с интересом на обольстительную плоть.
Когда ожившие молодки при первых проблесках тепла, сняв надоевшие колготки, подставят солнышку тела
и загорают у воды в одних полосочках-бикини, я сам, припав к стопам Богини, целую легкие следы.
Ее улыбка душу плавит без автогена. Неспроста владеет миром, миром правит и мир спасает красота.
Грань восьмая
Поймать бы маленькую рыбкуна металлический крючок. Не совершил бы я ошибку, как пресловутый старичок.
Не стал бы требовать корыта и крытых тесом теремков, а непредвзято и открыто я б заявил без дураков,
держа затейницу за хвост: Хочу, чтоб женщины любили, чтоб член стоял, и деньги были! И это самый лучший тост.
Грань девятая
«Агдам», «Агдам», при этом слове трепещет чуткая душа у записного алкаша. Уже и мелочь наготове зажата в потном кулаке, а по невыбритой щеке течет, течет слеза восторга: Уж он то нынче будет пьян, а дружный коллектив винторга враз перевыполнит свой план.
Люблю, хоть режьте на куски, и дни рожденья, и крестины, поминки, свадьбы, именины, и в чистом поле пикники, и юбилейные банкеты, и презентации-фуршеты. Везде, где пьют, я тут как тут, но все ж милее мне раз во сто фуршетов разных пьянка просто, всего за несколько минут организованная наспех. Стакан, другой – и души настежь и задушевный разговор, а коль приспичит – на забор…
Грань десятая
ПЕССИМИСТ:
Все дрянь – здоровье и погода, опять не выспался с утра. С получкой тянут по полгода, и не ложатся мизера.
И президента подменили, и доллар скачет, как блоха. И никогда у нас в России жизнь не бывала так плоха.
ОПТИМИСТ:
Не стоит понапрасну охать и даром портить аппетит. Все обстоит не так уж плохо в сравненьи с тем, что предстоит…
Грань одиннадцатая
На кухне стынет праздничный пирог, он аккуратно вынут из духовки, на скатерти потеют поллитровки, и гости снег сбивают о порог.
Пока не завязался разговор, и все еще так вежливы и чинны. И предлагают женщинам мужчины попробовать салат из помидор.
Налив одну, потом еще одну, а после третьей рюмок не считали, смакуя заливное из кефали нахваливают умницу-жену.
Вот гвоздь программы – праздничный пирог, он вносится торжественно и строго… …Чтоб быть счастливым надо так немного, лишь свой уютный маленький мирок…
Грань двенадцатая
Всему на свете есть причина. И женщин красят неспростадве рюмки виски или джина внутри мужского живота.
Бывает, смотришь трезв и робок с тоской на даму визави. а стоит вскрыть одну из пробок – и угораешь от любви.
И комплиментов ливень льется… … Чтоб не вздыхать потом: Увы!.. давайте пить, покуда пьется, но, не теряя головы.
Грань тринадцатая
Какие б ни были запасы, итог, как водится, один. И человеку русской расыбежать в дежурный магазин.
С надеждой шаря за подкладкой, опустошая тайники, на благоверную с оглядкой загоношились мужики.
Из дома выскочил гонец, несясь проторенным маршрутом. Молчим, ведя отсчет минутам… И он явился, наконец!
О чем, бишь, мой не слишком гладкий и непричесанный стишок. Последний шкалик – самый сладкий. Не откажусь на посошок.
Грань четырнадцатая
Я убежден, не ошибусь, предположив, что всем знакомы такие гнусные симптомы: В глазах темно, неровный пульс то скачет, то почти не бьется. Башка трещит, вот-вот взорвется, как перегревшийся котел. Во рту заночевал козел, Трясутся руки, под глазами мешки, лицо белей листа. И нет бумажника с часами, а память девственно чиста.
Узнали? Да! сие мытарство – расплата за вчерашний пир. Но есть надежное лекарство, хоть и старо оно, как мир. Лечи подобное подобным, и, чтоб не треснула башка, сто пятьдесят с размаху ё..ем, а лучше, кружечку пивка.
Непьющий пива поутру мне подозрителен, ребята. Не пропивают ползарплаты лишь резиденты Цэ-эР-У |
Наша кнопка:
