Литературный клуб

Траямор осторожно выбрался из кустов на поле. Поле было разнотравное и простиралось далеко вперёд, а слева – там, где кончался холм – виднелась тёмная полоска леса. Вдруг горностай увидел какую-то фигуру, медленно движущуюся через ковыль. Траямор (ох уже это его любопытство!) подкрался среди высокой травы поближе и присмотрелся: этой фигурой был человек на коне (раньше горностай никогда людей не видел, и поэтому он не знал, что это человек). Всадник медленно ехал на гнедом коне, который шёл с опущенной головой, умудряясь на ходу пощипать зелени. Сбоку от всадника висел прикреплённый к седлу здоровенный деревянный молоток с длинной рукояткой. Человек время от времени осматривался, прикладывая руку ко лбу, и, видимо никого не увидев, разочарованно вздыхал.

Траямор немного сдрейфил и решил вернуться под прикрытие леса. В это же время вернулся с полдника Деряба.

- Уважаемый Дрозд, я увидал на поле кого-то очень необычного. Вы не знаете, кто это?

Дрозд перелетел на другое дерево – на самом краю поля – и присмотрелся.

- А, знаю! – сказал он. – Это Не-Воин.

- Не-Воин? Никогда о таком не слышал, - удивился горностай. – А почему он там, в поле, совсем один?

- А он всегда по полю один ездит. Ты давай лучше догоняй, а то я с таким темпом до гнезда и до ночи не доберусь.

Через некоторое время Траямор услышал тихий плеск воды. Дрозд спикировал на ветку ольхи.

- Смотри, горностай – вот этот ручей, что впадает в море. Иди за течением, и ручей выведет тебя на луг. Там, за лугом, растёт небольшая роща, а за ней – море. А теперь мы расстанемся – я уже почти у своего гнезда. Но тебе я его не покажу – ты же, всё-таки, хищник.

И Дрозд улетел. Траямор пошёл вниз вдоль ручья.

Чем дальше, тем шире становился ручей, но лес не заканчивался. Траямор смотрел во все стороны и прислушивался. Но ничего необычайного ему пока не встречалось.

Стало смеркаться и надо было устраиваться на ночлег. Траямор выбрал для этого ямку между корней раскидистого дуба. Он как раз примерялся, не тесно ли ему там будет, как вдруг услышал голос с верхних веток:

- Ты что тут делаешь под моим домом?

Траямор испуганно посмотрел вверх. Оттуда на него, моргая, глядели два больших глаза. Это была Сова.

- Извините, я не знал, что здесь ваш дом. Я хотел здесь переночевать. Вы мне позволите?

- Скорей всего позволю, - ответила Сова. – Ты мне только скажи – ты разбираешься в поэзии?

- В чём? – не понял Траямор.

- В поэзии. В стихах, то есть.

- Я таких слов не слыхал. Что они означают?

- Ага, не слыхал – значит не разбираешься, - заключила Сова. – Хорошо, ночуй тут.

Сова уже хотела было залезь в своё дупло, но горностай её спросил:

- А вы мне не расскажите, что это такое, про что вы только что спрашивали. Это что-то такое особенное, перелесское?

- Нет, поэзия – явление гораздо более обширное, - Сова охотно вернулась на ветку, так как поразглагольствовать про поэзию было её вторым хобби. – Неоправданно мало было бы сказать, что поэзия – это просто стихотворное творчество. Поэзия – это что-то волнующее, это красота, выраженная словами… Кстати, ты сможешь сегодня услышать кое-что из поэзии.

- Правда? – обрадовался Траямор.

-Да. Я написала свою первую в жизни поэму и совсем скоро она будет впервые зачитана перед слушателями. А вон и слушатель летит.

К ольхе подлетел Кречет и уселся на ветку. Они с Совой вежливо поздоровались. Сова заглянула в дупло и достала оттуда свиток из берёзовой коры. Для первого прослушивания своей поэмы она пригласила только одного Кречета – для того, чтобы в случае неудачи об этом знало только одно создание. Кречет был единственной дневной птицей, которая имела с Совой дружественные отношения, и кроме того он был умён.

Кречет удобно устроился на ветке и выпучил глаза (это он так показывает своё внимание). Траямор тоже уставился на Сову, надеясь услышать что-то интересное.

Сова прочистила зоб, развернула свиток из берёзовой коры, и начала читать:

Однажды холодной весеннею ночью

Ко мне прилетел местный филин-бандит,

И как закричал он со всей своей мóчи:

«Сегодня я, кажется, здорово влип!»

«Присядь, успокойся», – сказала ему я,

«И всё по порядку, как есть расскажи».

А филин серьёзно вращает глазами,

И так нездорово всем телом дрожит.

«Послушай, дружище, не бойся так сильно,

Ведь ты же ночная гроза всех зверей!

Совсем не пойму, что с тобою случилось,

Ну, хватит дрожать, расскажи поскорей!»

У филина перья на лбу колыхались,

Как рожь на полях в полуденный зной,

Глазищи большие всё также вращались;

(Всё это случилось под ясной луной).

«Наверно он скушал несвежую утку -

Такое бывает весенней порой.

Иль услыхал неуместную шутку –

Он хоть и большой, но ранимый такой!

Его бьёт озноб! Нет – его бьют баклуши!» –

Внезапно, но метко подметила я,

«И сон у него наверно нарушен,

И он как-то меньше похож на себя!

Ужасное что-то, видать, приключилось,

Наверно, в дупло к нему влезла змея.

Скажи мне, о филин, как это случилось!

И чем я могла бы утешить тебя?»

И филин ответил: «Не бойся, малышка!

Тебя от опасностей я защищу».

«Я рада» – ответила я, потупившись, -

«Защитника я уж давненько ищу».

И так оказалось, что филин могучий

Встал на защиту покоя совы.

Когтисто-глазастый охотник летучий,

К тебе обращаться мы будем на «вы».

Сова чинно свернула свиток и взглянула на Кречета.

- Ну как?

- Очень поэтично, - сказал Кречет. – Только сюжет какой-то нереальный.

- Сюжет – моего собственного производства.

Кречет потёр когтем кору на ветке.

- А как называется это произведение? – неожиданно спросил он.

- «Под ясной луной». Как тебе название? Запоминающееся? У меня ещё были варианты «Озноб» и «Ранимый филин», но вариант с луной как-то романтичней.

- И концептуальней, - добавил Кречет, зевая (он ведь дневной хищник, и ему уже хотелось спать).

- Несомненно. Я ещё кое-что подправлю, и завтра вечером приглашу более широкую аудиторию. Прилетай снова, буду рада, - сказала Сова. Они с Кречетом распрощались, и тот улетел.

У Траямора чёткого мнения о поэме (да и вообще о поэзии) не сложилось, и он лёг спать, удобно свернувшись калачиком.

Перед самым рассветом Траямор проснулся. Сова сидела на ветке и скребла что-то утиным пером на бересте.

- Ну как тебе моя поэма? – спросила она. – Хотя, нет, не говори, ведь ты же ничего не смыслишь в поэзии.

- Да, я уже ухожу. Приятно было с вами познакомиться.

- А ты куда направляешься?

- К морю.

- А, тогда тебе может придётся услышать ещё кое-какие поэтические произведения. Там живёт один поэт, правда, его больше к философии тянет.

Траямор даже не знал, как отнестись к такой перспективе. И поэтому он сказал:

- До свидания.

- Взаимно, - ответила Сова.

Глава 4.

ПЕСНЯ ЧОМБРА

Давайте сядем

И двинем вновь на штурм твоих ушей,

Для нашего рассказа неприступных…

В. Шекспир, «Гамлет»

Ручей вывел Траямора на душистый луг. Глаза разбегались от разнообразия ярких цветов и высоких трав, переливающихся как изумруд (хотя кое-где трава начала желтеть в связи с летней жарой). За лугом опять начинался лес, но уже не такой густой.

- Там, за рощей должно быть море, - сказал Траямор и побежал через луг вниз по почти уже пологому склону холма.

Из-за неосмотрительности посреди луга Траямор споткнулся обо что-то и со всего разгона врезался носом в землю. Встав, он увидел, что споткнулся об чью-то нору. Горностай даже не успел подумать, чья же эта нора, как из неё показалась голова её хозяина. За головой из норы вылез и сам хозяин. Это был хомяк – крупный (больше Траямора), с розовым носом и белыми отметинами на щеках. Хомяк укоризненно посмотрел на горностая.

- Здрасьте, - сказал Траямор и неуклюже кивнул.

- Вы ко мне? – спросил Хомяк.

- Вообще-то нет, я …

- Вы хотели послушать нашу песню? – продолжал Хомяк.

- Какую песню? – Траямор никогда не слышал, чтобы хомяки пели.

- Сейчас узнаете, за этим дело не станет, - уверил его Хомяк, повернулся к норе и позвал. - Редиска! Выходи, к нам слушатель пришёл.

Из норы вылезла хомячка.

- Добрый день! – поздоровалась она с Траямором. - Так значит вы пришли послушать Чомбра?

- Какого Чомбра? – не понял горностай.

- Как, ты не ещё не представился слушателю? – спросила Редиска у Хомяка. Из норы в это время вылез ещё один хомячок – маленький.

- Сейчас представлюсь, - сказал Хомяк. – Меня зовут Чомбр, это – моя хомячка Редиска, а вот это – наш сын Чомбрик.

- Очень приятно, - уверил их Траямор.

- А кто вам рассказал, где я живу? – спросил у него Чомбр.

- Да я не… - начал было Траямор.

- Старый Даяне? – удивился Хомяк. – Этот старый лось? Он же ни разу не слышал, как я пою! Видно, ему кто-то рассказал. Ладно, приготовьтесь слушать – я полез на кочку.

Хомяк забрался на кочку среди травы. Видимо этот ход был знаком обитателям луга, и к месту событий подошло ещё два слушателя – из травы вышел пугливый Перепел, а из воронки в земле вылез Крот.

- Смотрите, Крот пришёл, - сказала Редиска на ухо Траямору. - Он – большой знаток музыки, и его мнение ценно – ведь он ничего не видит, но зато имеет отличный тонкий слух. Присутствие здесь Крота о многом говорит.

Тем временем Чомбр встал на задние лапы, сложил руки на животе и, немного приподнимая голову, так, что хорошо были видны его выдающиеся передние зубы, начал петь тоненьким голоском:

Слышу голос я высокий и контрастный,

Этот голос изумительно глубок;

Его пение далёко, но прекрасно,

Этот голос так прекрасен, но далёк.

Припев подхватили также Редиска и Чомбрик:

Далёкое прекра-асно,

Совсем ты не напра-асно,

Ничуть ты не напра-асно,

Но заме-чатель-но.

Когда утих припев, Чомбр затянул второй куплет (снова соло):

Слышу что-то я нежданно–незнакомо,

И доносится оно издалека:

Широко и густо, как раскаты грома,

И мечтательно, как пенье соловья.

В припеве к Чомбру присоединились не только члены его семейства, но и Перепел с Кротом, отчего песня стала ещё более захватывающей:

Далёкое прекра-асно,

Высóко и контра-астно,

Доходчиво и ясно

Поёшь ты где-то там.

Далёкое прекра-асно,

Поёшь ты громогла-асно,

И не однообра-азно

По окружным кустам.

Песня была мелодичной и очень проникновенной, да так, что Траямор чуть не заплакал (у него бы и не получилось – он же горностай).

Увлёкшийся луговой хор начал было снова петь первый припев, как вдруг над лугом пронёсся высокий пронзительный звук – это был крик вылетевшего на охоту ястреба, без сомнения. Пение быстро прекратилось: Перепел шмыгнул в густую траву, Крот – под землю, а Чомбрик, испуганно взвизгнув, прыгнул в нору. За ним последовала Редиска, а Чомбр замыкал их в арьергарде. Траямор тоже спрятался в траве.

Ястреб покружился над лугом, но ему не удалось засечь какую-нибудь цель, и он улетел в сторону леса (какой-то лесной мыше не повезло).

Траямор выбрался из травы. Певцы из норы не показывались. Траямор заглянул в нору и сказал:

- Хорошая была песня. Мне понравилось.

- Приходите ещё, мы её опять споём, - донёсся из норы голос Чомбра.

- Благодарю за приглашение. До свидания!

Маленький горностай со всех ног побежал дальше, к узкой полоске леса, отделявшей луг от моря.

<<предыдущая<< >>следующая>>

Наша кнопка: